— Да мы обернемся, что ты… Давай я, куда скажешь, подойду.
— Ладно. У Лаврушинского. Через пять минут будете?
— Через десяток бы, Витек.
— Ладно. Только…
— Будет, будет, — заторопился Архип Иваныч, — кому надо, рублевочку посули, у меня деньги есть с собой, есть…
Допрыгались
Садчиков постучал в дверь. Открыла Надя. Вместе с Садчиковым вошли еще трое.
— Как вы быстро, — сказала Надя, — и много вас… Все водопроводчики?
— Почти все, — ответил Садчиков, — мы из уголовного р-розыска. — Он быстро прошел в комнату и сказал гладко выбритому, томному спортсмену, который лежал в постели: — Ну-ка, одевайтесь, красавец мужчина.
— А в чем дело?
— Сначала одевайтесь, п-потом объясню.
Надя стояла у двери и медленно бледнела.
— Вот ордер на обыск, — сказал Садчиков, — д-давайте мне телефон Читы.
— Но его же нет дома…
— Где он?
— Не знаю…
— Лжете.
— Может быть, у Сударя.
— Адрес?
— Мы там были поздно ночью… Я не запомнила…
— Телефон?
Она вышла в прихожую, взяла со столика записную книжку и стала ее листать. Спортсмен тихо сказал:
— Товарищ, у меня трое детей, я мастер спорта, советский человек и патриот, объясните, пожалуйста, в чем дело?
— П-при чем здесь трое детей? — удивился Садчиков. — И еще патриотизм…
— Мое имя не станет достоянием гласности? Я ведь езжу на соревнования за рубеж…
— Ваше имя обязательно станет достоянием гласности, — сказал Садчиков, — и хватит вам трясти ч-челюстью.
— Но это не политическое?
— Политическое, — ответил Садчиков.
— Боже мой, какой позор, — сказал спортсмен и обхватил голову руками, — только этого мне не хватало…
Из коридора вернулась Надя.
— Вот телефон, — сказала она.
— Звоните ему.
— Что сказать?
— Скажите, чтобы он немедленно п-приехал.
— А если откажется?
— Уговорите.
Садчиков позвал одного из сотрудников и шепнул ему на ухо:
— Быстренько установите адрес, б-берите людей — и туда.
— Есть.
— Только без глупостей, — сказал Садчиков Наде, — н-не вздумайте с ним б-беседовать о нас. С-скажите, что у вас для него есть а-американский костюм. Он же любит костюмы. С-скажите, чтобы он немедленно приезжал пос-смотреть.
Надя набрала номер. К телефону подошел Сударь.
— Здравствуй, Саша, — сказала Надя и улыбнулась Садчикову жалкой улыбкой. — Кот у тебя?
— Зачем он тебе? — ответил Сударь. — Я лучше. Как спортсмен?
— Мы с ним расстались.
— Приезжай к нам.
— Потом. Ты позови Кота.
— Сейчас, — сказал Сударь и крикнул: — Эй, киря! Тебя.
— Алло, — сказал Чита.
— Это Надя.
— А я думал — Софи Лорен… — хохотнул Чита.
— Костя, ты можешь сейчас ко мне приехать?
— Что, надоело развлекаться с бывшим князем, а ныне трудящимся Востока?
— Не говори глупостей.
Садчиков, нагнувшись к трубке, слушал каждое слово Читы.
— У меня есть хороший костюм, Кот. Из дакрона. Очень красивый.
— С разрезом?
— Да.
— А какого цвета?
— Белый, в серую полоску.
— Сколько?
— Совсем недорого…
— Я вечером приеду.
Садчиков быстро взглянул на женщину и отрицательно покачал головой…
— Нет, — сказала она, — его через час заберут.
— Как же быть? У меня сейчас дело…
— Приезжай на пять минут, — повторила Надя то, что Садчиков сказал ей шепотом.
— Я сейчас не могу.
Садчиков снова посмотрел на женщину.
— Тогда ничего не выйдет, — сказала она. — Костюм уйдет.
— Он новый?
— Еще не одеванный.
— Подожди.
Чита сказал Сударю, который уже стоял на пороге:
— Я на полчаса к ней сгоняю, ладно?
— Не пойдет.
— Там костюм дакроновый.
— В этом походишь.
— Знаешь что?! Иди к чертовой матери! Тоже командир здесь нашелся! «Нельзя»! «Не пойдет»! Что я, тебе подчиняюсь? Тогда вообще топай сегодня один!
— Кончил?
— Да.
— Кретин. Если за полчаса не управишься — пеняй на себя.
— Санечка, я обернусь, — обрадовался Чита, — на такси туда и обратно.
— Опоздаешь ведь. Ты как баба — время ценить не умеешь… Ладно, едем — я еще раз дом посмотрю, а с Прохором увижусь, как условились. Ты будь к трем. И пистолет возьми, сюда мы не вернемся…
Чита сказал:
— Надюш… Сейчас приеду.
— Жду, — ответила Надя и, медленно положив трубку, заплакала.
— Ч-что это вы? — спросил Садчиков.
— Ничего… Просто неприятно себя чувствовать сволочью.
— В-вы сейчас поступили правильно. Д-дальше мы во всем разберемся, хочу вас только спро-осить: вы знали, когда он последний раз участвовал в грабеже?
— Что?!
— То, что слыш-шите.
— Я ничего не знала.
— Ладно. Сколько времени он сюда проедет?
— Не знаю. Минут двадцать — двадцать пять.
Пришел оперативник и, вызвав Садчикова в прихожую, сказал:
— Александр Николаевич Ромин, тридцать четвертого года рождения, по кличке Сударь, проживает вот здесь, — он протянул листок бумаги с адресом. — В прошлом тренер.
— Хорошо, — сказал Садчиков, — берите людей из управления — и немедленно туда. Если его нет, останьтесь в засаде. Имейте в виду, там есть оружие. Мой звонок: три раза короткие, а четвертый — звоню очень долго.
— Есть, товарищ майор.
— Что со мной будет? — спросила Надя, когда Садчиков вернулся в комнату.
— Р-разберемся.
— Но я действительно ничего не знала о нем, честное слово…
— А об этом? — кивнул Садчиков на спортсмена. — Тоже ничего не знаете?
— Не-ет…
— А к-как же с ним спите?
— Мы встречаемся…
— Это у вас называется «встречаться»? — усмехнулся Садчиков.
— Врет, — сказал спортсмен, — заманила меня, проститутка. Я ее позавчера только увидел, клянусь мамой.
— Ты б пап-пой лучше клялся, — сказал Садчиков.
— Зачем оскорбляете? — спросил спортсмен. — Я спортсмен. Что мне, с женщиной общаться нельзя?
— Общаться можно, — согласился Садчиков. — Хватит разговоров. С-сидеть тихо. К-когда он постучит, молчите, мы сами откроем дверь.
— Если он на меня полезет, резать буду, — сказал спортсмен.
— Чем будешь р-резать? — поинтересовался Садчиков.
— Зубами, — ответил спортсмен, — как волк ягненка.
— Это можешь, — разрешил Садчиков, — только не до с-смерти.
Прохор действует
Прохор сидел рядом с Витькой в машине и быстро говорил:
— Ты чудной, Витек, прямо как ребенок. Ты меня слушайся, я всем вам добра хочу. Любочку зря ты обидел, она прямо как ягодка — красавица, глаз с нее не свесть. Был бы помоложе — отбил бы, право слово, Витек…
Витька хмыкнул, потому что представил рядом с Любой старенького Архипа Ивановича.
— Чего, — словно угадав его мысли, мелко засмеялся Прохор, — думаешь, не смог бы? Милай, хорошенький, ты меня и не знаешь вовсе, и каким я красавцем был, за мной бабы табуном ходили…
Витька засмеялся. Прохор махнул рукой и укоряюще вздохнул. Закурил. Начал напевать песню тоненьким бабьим голосом.
— Ты чего меня звал, Архип Иваныч? Если б у тебя внучек серьезно заболел, ты б грустный был, а так песню поешь,
— Ты хитрый, Вить, ух, какой хитрый! И умненький. Тебя не проведешь. Э-хе-хе, старость не радость. Угадал ты, Витек. Один я, как сокол. Нет у меня племяша и внучка нет. Только вот вы и есть, вас-то я и люблю. Ты уж меня выручи, старика, Вить. В последний раз, а? Вить? Чего молчишь?
— Не буду выручать, Архип Иваныч. Завязал.
— Шнурок завязывают, Вить… Чего тебе завязывать-то? Если б ты какой бандит, спаси господи, был, а то работяга, шофер. Откуда ты знаешь, чего везешь? Попросил Архип Иваныч, ну ты и подсобил больному старику. Сударик мои вещички, три чемоданчика, на Курский отвезет — и все. Триста рябчиков я тебе сразу выкладываю.
— Не пойдет, Архип Иваныч, — сказал Витька и улыбнулся. — У меня жена рожать вздумала. Все. Завязал.